Об использовании христианской терминологии в Курсе.  

Вопрос №1: Мне кажется, что в некой точке все теологические системы сходятся, оставляя свои индивидуальные формы, и становятся чистой Истиной. Мне трудно иметь дело с этой концепцией при чтении Курса, поскольку последнее для меня означает, что его христианские формы... (простите)... «одноразовые» и временные. Зная это, я порою становлюсь нетерпеливым, когда наблюдаю в тексте непрерывный антропоморфизм. Мне хотелось бы, чтобы текст был более ясным. Не лишним будет сказать, что это влияет на моё развитие, но не вызывает во мне благоговения. Из вашего опыта, это обычное явление? Проходит ли это со временем? Это просто очередная стратегия эго? Как мне справиться с этим?

Ответ: Христианский контекст Курса с самого начала явился
проблемой для студентов, и у них возникал тот же важный вопрос, что и у
вас. Я слегка расширю ваш вопрос, почему универсальное послание
приходит в такой специфической религиозной форме? И не порождает ли это
неминуемо ещё большее разделение, отрицая в то же время универсальность
отдельных религий?

Несомненно, христианский язык Курса, не говоря уже о присутствии
Иисуса на протяжении всего материала, может явиться вызовом для многих
учеников Курса.

Если их эго ищет способ, как увидеть материал несостоятельным  или 
создать преграды к обучению, тогда Иисус и христианство могут стать
неплохими союзниками в битве против истины. С другой стороны, обращаясь
за помощью к Святому Духу, вы можете оказаться в прекрасных условиях
для ещё одного урока - прощения наших особостей.

Наряду с тем, что Курс никогда бы не создавался для какой-либо
ограниченной культурной группы, можно без всякого сомнения сказать,
что  в основном он направлен к западной аудитории. Его язык,
стилистика, основы, близкие по содержанию к Фрейду, Платону и Шекспиру,
всё это подходит читателю, знакомому  с западной традицией. Можно без
всяких сомнений сказать, что в последние 2000 лет христианство имело на
Западе преобладающее влияние, и Христос был главной фигурой, символом
как Любви и рая, так и особой любви (и ненависти) эго. Так что не может
быть западного студента - христианина, иудея, агностика или атеиста -
который в той или иной мере не подвергся влиянию Иисуса или религий,
которые использовали его имя. Таким образом, христианские основы Курса
Чудес предоставляют студентам естественную возможность для  прощения
своего прошлого опыта.

Несомненно, в конечном счёте, все отдельные символы растворяются в
Единстве Божьем. Но прежде чем настанет этот день, нам нужны особые
средства, чтобы совершать небольшие шаги прощения на пути к достижению
не-дуалистической реальности, лежащей вне всех концепций двойственности
и за пределами всех символов. В Учебнике для студентов сказано: «Бог самолично сделает этот последний шаг. Не откажи в небольших шагах Ему навстречу, о коих он просит» (У-чI.193.13:6, 7).
Таким образом, христианские антропоморфизмы отражают наше собственное
антропоморфное видение самих себя, тогда как на самом деле мы не тела и
не отдельные личности, а не-материальные идеи в разуме. Однако, покуда
мы продолжаем отождествлять себя с конкретным человеком, чьё отражение
мы каждое утро видим в зеркале в ванной, нам нужен особый курс, который
использовал бы отдельные символы, привычные нам в том состоянии, в котором мы, по нашему мнению, пребываем
(Т. 25. 1. 7:4). Христианство даёт нам определённый набор символов, и
нам стоит быть благодарными за  предоставленную возможность.

Перевод Алексея Ясинского